|
А. Ручьева в очерке «Архитектура Саратова» писала, что «на площади у собора, где когда-то стоял обширный воеводский двор, в конце XVIII в. вырос грандиозный дом с колоннадой винного откупщика Устинова (1789). Однако ныне известно, что «грандиозный дом с колоннадой» появился в середине первой четверти XIX в. в результате реконструкции стоявших здесь построек. Возможно, названная А. Ручьевой дата есть год возникновения первоначальных, затем перестроенных в особняк, каменных зданий. Но обратимся к истории появления в этом квартале огромного усадебного подворья Устиновых.
В середине XVIII в. это место представляло многие владения разных лиц. Тогда же купец Илья Максимович Квасников, имевший тут дворовое место, стал прикупать у соседей полоски или участочки земли: у новокрещена «персидской нации» Ф. Афанасьева, купца Л.И. Прянишникова, Бочкаревой. Небольшие участки их дворовых мест, купленные Квасниковым, составили 80 кв. сажен. В 1769 г. его вдова – Степанида Антоновна приобрела дворовое место со всеми постройками еще у одного соседа канцеляриста П.С. Щербакова (350 кв. сажен за 100 рублей).
Все эти владения, собранные Квасниковым, перешли затем в руки Устинова. Более того, в 1789 г. жена Устинова Марфа Андреевна (урожд. Вишнякова) покупает у коллежского асессора С.И. Линицкого двор с постройками, доставшийся ему от купца Малгина. После этой покупки Устиновы стали владельцами огромного земельного участка, который начинался от места будущего Главного народного училища и тянулся по линии Гостиной (ныне Музейной) площади (место Линицкого), смыкался с бывшим местом Щербакова, продолжавшемся по площади до угла квартала и спускавшемся вниз по Московскому взвозу к Волге. К задам этих двух владений примыкали бывшие дворовые угодья Квасниковых.
На плане, составленном губернским архитектором Христианом Лоссе, заключающим часть города, уничтоженную пожаром 10 июня 1800 г., и приложенном к рапорту полковника Гартога о пожаре, показаны по линии Гостиной площади два каменных дома: больший по размерам, с двумя ризолитами по дворовому фасаду (место Линицкого). Были эти два дома выстроены Устиновым или достались ему от прежних владельцев – сведений пока нет. Так что приведенные данные не дают ясности ни о строениях, ни о годе их сооружения. Надо полагать, что Устинов сразу же начал преобразовывать дворовое место по своему вкусу для торгово-хозяйственных нужд. Со временем усадьба стала представлять собою участок, застроенный по периметру каменными жилыми и хозяйственными постройками, включая двухэтажный флигель, четырнадцать окон второго этажа которого выходили на Московскую улицу.
Вся усадьба делилась на две части: так называемый «задний» хозяйственный двор и «передний» двор. «Задний» двор занимал примерно треть территории усадьбы в ее южной части, обращенной в сторону р.Волги. Здесь находились многочисленные в основном каменные, но и деревянные вместительные амбары, лабазы, обширные ледники и погреба, а также иные складские помещения, приспособленные для хранения значительного количества разного товара. С этого двора имелся выезд на Московский взвоз. Расположенными поперек усадьбы хозяйственными строениями «задний» двор отделялся от «переднего», на котором кроме главного жилого дома были каменные жилые флигеля, каменные и деревянные конюшни, каретники, сенники, сеновалы, погреба, баня и другие нужные для большого хозяйства службы. Отсюда тоже был самостоятельный проезд на Московскую улицу.
|
|
Наживался он в основном на откупах винных и продаже соли, что позволило современникам отметить: «Богатство у Устинова простиралось до десяти миллионов. Изрядный кус!».Капиталы Устинов старался употребить на приобретение земель, крепостных, домовладений, но гильдейская принадлежность не позволяла развернуться его широкой натуре. Он выходит из купеческого звания и поступает на государственную службу. Прослужив 15 лет, Устинов увольняется в отставку с награждением чином статского советника. Но несколькими годами ранее после пожалования ему ордена св. Владимира 4-й ст., Михаила Адриановича по его прошению определением Саратовского депутатского собрания вносят в 3-ю часть дворянской родословной книги Саратовской губернии. Язвительный Ф.Ф. Вигель, характеризуя подобного «выдвиженца», писал: «Он принадлежал к тем купеческим родам, которые чрезвычайно легко разбогатев, так охотно и легко переходят у нас в дворянское сословие. Некоторые из них поднявшись в чинах, посредством блестящих супружеств – бесприпятственно приписываются к знатным, как например, некогда Демидовы, а в настоящее время Мальцовы, Гончаровы, Устиновы».
На упомянутом плане послепожарной части Саратова видно, что на огромной территории центра старого города огнем уничтожена почти вся застройка. В пламени погибли, кроме казенных зданий, торговых рядов, лавок, 24 каменных и 181 деревянных обывательских домов, при них 456 изб и бань, 502 холодные постройки. Пострадал и один из домов Устиновых, стоявший по соседству с только что отстроенным зданием Главного народного училища, которое настолько обгорело, что было «отделано вторично». Какие-то восстановительные работы, видимо, потребовал и устиновский дом.
В летний пожар 1811 г., когда беда коснулась всего города и от огня «народ спасался на судах и лодках, другие стояли в воде и погружались в воду», дома Устинова были спасены. Их закрыли парусами, на которые лили воду.
9 февраля 1813 г. в Саратов приехали член Строительного комитета МВД архитектор, коллежский советник В.А. Фохт и архитекторский помощник в звании «каменных дел мастер», коллежский секретарь И.Ф. Колодин. Пользуясь случаем, Устинов заказал И.Ф. Колодину проект преобразования своих жилых домов, выходящих на площадь, в один большой и столичного вида особняк, приличный с наружи и удобный внутри.
Устинов прекрасно представлял, что за дом ему надо. Он владел в Москве на Воздвиженке особняком, купленным у родственников генерала А.Ф. Талызина. Особняк по сути походил, особенно внутри, на роскошный дворец. После московского пожара 1812 г. Устинов отделал этот дворец с еще большим великолепием (ныне Государственный научно-исследовательский музей архитектуры им. А.В. Шусева. Пр. Калинина, 5). Огромный дом, более скромный снаружи и используемый как доходный, имел Устинов в Петербурге на набережной Фонтанки (ныне жилой дом № 92). Поэтому в Саратове он захотел иметь барский дворец. Но этому была еще одна причина.
Дома Устинова, как мы знаем, выходили фасадами на Гостиную площадь, которая в то время была общественным и торговым центром города. Застроенная разномастными строениями, торговыми и обжорным рядами, лавками, амбарами площадь не отличалась формирующими ее объектами. В 1810 г. на восточной стороне площади появляется дом купца Филиппа Котенева – прекрасный двухэтажный с мезонином каменный особняк с колонным портиком, покоящемся на аркаде первого этажа. Это было первое ордерное классицистское здание на площади. Однако до единого ансамбля площади было еще далеко. Не существовало еще и выдержанности геометрического пространства площади. «Напротив дома купца Котенева, – указывал в распоряжении губернатор А. Д. Панчулидзев, – стоит немалое число деревянных дурного вида лавочек, которые безобразят лучшие городские строения и закрывают виды их». Губернатор предлагает перенести лавки на недостроенное место близ Волги, а самые безобразные строения уничтожить. Таким образом, этим распоряжением и постройкой дома Котенева началось формирование площади.
Через три года на южной стороне ее возводится грандиозный устиновский дом с колонными портиками в центре фасада и по углам здания. Напротив, с северной стороны площади, был сооружен Гостиный двор – постройка на подвалах с обходными внешними галереями, раскрытыми наружу арками, портиком с колоннадой и фронтом – все это создавало выразительный облик сооружению. Кроме того, на площади были небольшие безордерные здания в стиле русской классики. Все постройки на площади, разные по назначению и выстроенные разными архитекторами, но поставленные рядом друг с другом, создали единое стилевое пространство – классицистский ансамбль. На западной стороне площади низкая застройка раскрывала вид на Крестовоздвиженский девичий монастырь с его вертикалями храмов и создавала зрительную связь площади с городом.
Главным сооружением на площади был Свято-Троицкий собор, сооруженный в 1695-1701 гг. в стиле декоративного и узорчатого московского барокко. В конце XVIII в. в верхней арке и правой стене собора появились трещины. М.А. Устинов, как ктитор собора, вместе со священником И. Карповым и купцами Г.Я. Волковым и И.М. Пулькиным сделал наблюдение за состоянием трещин. В 1798-1799 гг. собор был проведен в благовидность. Исправление собора было выполнено за счет Устинова: были усилены арки, заделаны трещины, вокруг собора под стены с самого фундамента подведены контрфорсы, поверх которых была сделана галерея. В соборе возобновилось богослужение. Однако через некоторое время трещины в стенах появились вновь. Для выяснения причин этого Строительным комитетом Департамента государственного хозяйства и публичных строений МВД на место были направлены член комитета архитектор В.А. Фохт и архитекторский помощник в звании «каменных дел мастер» И.Ф. Колодин, которые прибыли в Саратов 6 февраля 1813 года. После тщательного осмотра собора столичные архитекторы предложили проект исправления дефектов в храме. Но, увы, проект был не только дорог, но и нерационален. Поэтому дело на следующий год поручили двум губернским архитекторам: саратовскому – В.И. Суранову и тамбовскому – Н.В. Урюпину, которые не только дали заключение о появившихся трещинах, но и выполнили работы по их ликвидации.
Воспользовавшись приездом в Саратов столичных архитекторов М.А. Устинов, как уже сказано, заказал И.Ф. Колодину проект соединения двух своих жилых зданий в единый особняк с классицистки оформленным фасадом. В Саратовском государственном художественном музее им. А.Н. Радищева сохранились сшитые в тетрадь четыре листа чертежей особняка М.А. Устинова. Все они выполнены тушью с размывкой на бумаге, наклеенной на ткань. Размер листов 53 х 71. Все листы бумаги имеют одни и те же водяные знаки: щит с лилией и короной, русские печатные буквы «УФЛП» и дату «1811», т.е. филигрань Углической фабрики Лаврентия Попова.
|
|
По краю крыши предусмотрен парапет в виде невысокой стенки. Под карнизом крыши нарисованы дентикулы (сухарики). В центре уличного фасада на высоту всех этажей запланирован портик на десяти гладких трехчетвертных, прислоненных к стене колонн коринфского ордера. Колонны установлены на общем основании, прерываемым в середине трижды перед входными дверями. Двери высокие, двухстворчатые и наборные. Над каждой дверью выполнен замковый камень. Этот подъезд должен освещаться четырьмя фонарями, укрепляемыми на колоннах. Над портиком сверх парапета устанавливается аттик в виде треугольника. Скаты его заканчиваются ступенькой, на которую опираются полулежащие скульптурные фигуры в греческом стиле. На внешней (уличной) стороне аттика в центре лепное изображение двух сидящих фигур, держащих между собою округлый щит с монограммой из переплетенных букв: «МАУ» (Михаил Адрианович Устинов). Слева и справа от композиции слово: «Возобновленъ». Ниже аттика на фризе между трех групп лепных валют продолжение надписи аттика: «1813» – «года». По углам здания на парапете эскизно исполнена лепная арматура. Сами углы здания закруглены и охвачены отстоящей колоннадой тоже коринфского ордера, покоящейся на общем основании (по три колонны с каж¬дой стороны).
Нижний этаж имеет маленькие горизонтально-продолговатые окна и рустовку стен. Этот этаж отделяется от следующего сочной горизонтальной тягой.
Средний этаж имеет большие вертикальные окна, обрамленные тонкими наличниками с замковым камнем вверху. В колонных портиках над окнами показаны сандрики-полочки, а между ними и замком – полоса лепного меандра. Под окнами между колонн всех портиков нарисованы псевдобалконы с балюстрадой из фигурных балясин. Верхний этаж ниже среднего, судя по небольшим, с тонкими наличниками, окнам. Ниже окон на свободной глади стен между колонными портиками устроены узкие горизонтальные филенки с фигурными барельефами сцен из античной истории или мифологии.
В верхней правой части листа, на свободном поле над рисунком здания надпись в две строки: «Губернатор Панчулидзев. 1813 года 20 апреля» – резолюция утверждения этого индивидуального проекта. В нижней части листа вычерчен масштаб и под ним, почти у кромки, вензель «МАУ». У кромки в левом нижнем углу «1813 года», в правом – две соединенные буквы «ИК».
Три последующих листа – поэтажные планы. Никаких дополнительных пометок, надписей или подписей не имеется.
Второй лист – «план нижнего этажа». Прорисованы все помещения с указанием их назначения: четыре жилых, холостая, застольная, кухня, приспешная, пять кладовых, прачечная, гладильня, столярная (в двух комнатах), баня, раздевалка, а всего 21 помещение. Обозначены парадные сени и еще пять сеней в разных местах этажа, парадная лестница и запасная.
Третий лист – «план среднего этажа». Из 19 помещений, не считая сеней и лестниц, обозначены пять комнат: «передняя», «белиартная», зал, «разрезная» и находящаяся отдельно «холостая». Система расположения комнат – в две линии. Уличная сторона представляет сплошную анфиладу помещений по всей длине здания. С дворовой стороны анфилада в середине разделяется на две части парадной лестницей.
Четвертый лист – «план третьего этажа», который по планировке соответствует «плану среднего этажа». Из комнат названа лишь одна – «оранжерея». Всего на этом этаже, как и на среднем, 19 комнат.
В краеведческой литературе о доме Устинова указывается о соединении двух небольших каменных домов, стоящих рядом, в одно здание с надстройкой третьего этажа. Однако даже беглое знакомство с подлинными чертежами заставляет усомниться в этом. Планы всех этажей исполнены по правилам того времени в два цвета: серым то, что существовало в натуре, и розовым то, что проектируется выполнить. На панорамном рисунке Саратова, выполненном в 1809 г. губернским землемером Михаилом Решетниковым на нижнем поле плана города, дом Устинова показан со стороны Волги, т.е. двора, как единое протяжное двухэтажное здание с двумя ризолитами в левой от смотрящего половине и одним ризалитом в правой половине рисунка здания и с арочным проездом (воротами) в центре первого этажа постройки. Таким образом, проектные планы Колодина и рисунок позволяют говорить, что устиновские дома были двухэтажные на высоких подвалах с выходами и аркой-проездом. Причем проезд занимал лишь половину ширины домов, что заставило автора проекта планировать возведение стен с окнами во дворе по линии фасада левого дома (если смотреть с улицы) на нижнем и среднем этажах, а со стороны улицы только на нижнем этаже, где была арка-проезд. Кроме того, в нижнем этаже устанавливалась капитальная стена по продольной оси здания точно под такой же стеной среднего этажа. Так что при перестройке и использовании нового функционального назначения помещений подвального (нижнего) этажа при соответствующем оформлении фасадов И.Ф. Колодин превращал соединяемые дома в трехэтажное здание без всякой надстройки.
На всех поэтажных планах розовым колером показаны вновь устраиваемые двери и окна и существующие, но подлежащие закладке. На плане нижнего этажа показана дополнительная перегородка большого помещения для организации парадных сеней. И, пожалуй, самым сложным в исполнении внутреннего обустройства явилось бы устройство запланированной в правом первоначальном доме парадной лестницы на все три этажа, что явно влекло за собой изменение межэтажных перекрытий в этом месте, установку лестничных маршей и площадок.
Первым, кто высказал предположение, что монограмма «ИК» принадлежит Ивану Колодину, были саратовские краеведы-фотографы братья А.В. и В.В. Леонтьевы. Они обратили внимание, что на одном из опубликованных С.В. Безсоновым чертежей главного фасада загородного дома в усадьбе Марьино Новогородской губернии княгини Н.П. Голицыной имеется слитная из букв «И» и «К» монограмма, тождественная таковой на саратовском проекте фасада устиновского дома. Как и здесь, монограмма на марьинском чертеже изображена внизу у рамки в середине листа. Однако на подлинном чертеже, хранящемся в музее Академии художеств, в правом нижнем углу обнаруживается и полная подпись: «Архитектор Иван Колодин». Поэтому принадлежность монограммы «ИК» Ивану Колодину не вызывает сомнений.
Иван Федорович Колодин (Колодинов) (1788 – ?) был вольноотпущенник из крепостных Строгановых. В то время случалось, что богатые помещики отпускали на волю по завещанию некоторых своих дворовых или даже целыми семьями «на помин души». Возможно, из таких вольноотпущенников были будущие архитекторы Колодин, Поляков, братья Шашины. Вероятно, мальчиком Колодин проявил художественные способности и двенадцати лет был принят в Академию художеств. В 1800 г. президентом Академии назначается граф А.С. Строганов, известный знаток искусства и меценат. Он мог, увидев у крестьянского сына талант к художествам, помочь ему не только получить образование, но и ввести потом в художественную среду. Известно, что за время президентства Строганова Академию художеств окончили 12 архитекторов из крепостных А. Строгановых и их родственников Голицыных и Шаховских. Наиболее талантливые из них являлись стипендиатами Строгановых, среди которых были Воронихин, Колодин, Садовников, Свиязев.
В 1804 г. «за архитектурную композицию гостиного двора» Колодин был удостоен серебряной медали, а спустя два года – еще одной серебряной медали первого достоинства за проектирование «монумента, посвященного на¬туральной истории, который мог бы называться храмом природы, ибо в нем будет хранилище всякого рода сокровищ, кои только производит природа, всякого рода животных, мертвых и живых», т.е. естественно-научного музея. Следует отметить, что темы проектных работ ученикам Академии давались из конкретных потребностей строительной практики того времени. Не случайно поэтому, что Колодин и Свешников в 1807 г. разработали проекты «здания судебных мест в столичном городе». За выполнение этой программы Колодин получил золотую медаль второго достоинства.
В Академии И.Ф. Колодин был учеником А.Н. Воронихина (возможно и до Академии), который в год поступления юноши в учебное заведение стал, благодаря стараниям А.С. Строганова, сначала преподавателем по классу архитектуры, а через четыре года младшим профессором. Колодин многое усвоил от своего учителя: его композиционные приемы, графические методы. Г.Г. Гримм отмечает, что «рисунки и чертежи Колодина до чрезвычайности похожи на воронихинские, только несколько более робкие и сдержанные, более «аккуратные», чем широкая размашистая манера зодчего. Колодин не обладал сколько-нибудь яркой индивидуальностью. Он целиком подчинился приемам Воронихина. Его дарования хватило на то, чтобы усвоить приемы своего руководителя, но не развивать их далее».
По сведениям А. Аплаксина Иван Колодин был взят в 1803 г. на строительство Казанского собора в Петербурге. Известно, что в этом году для выполнения живописных, скульптурных и иных работ были привлечены художники разных поколений, педагоги Академии художеств и их окончившие курс обучения ученики. Возможно, что автор проекта и строитель Казанского собора известный архитектор А.Н. Воронихин привлек своего 15-летнего ученика к участию в строительстве как копировщика или рисовальщика, а по окончании им Академии сделал его своим помощником. Тем более что в расчете жалования за ноябрь 1809 г. Иван Колодин указан как архитекторский помощник в чине коллежского регистратора (XIV класса) с окладом 350 рублей. По окончании сооружения собора 30 октября 1811 г. при награждении чиновников и канцелярских служителей ведомства Комиссии о построении Казанского собора Иван Федорович был удостоен чина губернского секретаря (XII класса).
В начале февраля 1813 г., как уже сказано выше, И.Ф. Колодин вместе с архитектором В. А. Фохтом был командирован в Саратов для осмотра Свято-Троицкого собора и заключения о его ремонте. 8 июля в Петербурге они представили в посылавший их Строительный комитет МВД проект исправления собора в Саратове. Вскоре после смерти А.Н.Воронихина, весною 1814 г., Вилламов, секретарь Императрицы Марии Федоровны, просил М.Ф. Воронихину порекомендовать для различных архитектурных поручений одного из помощников ее покойного мужа. В своем ответном письме от 25 апреля 1814 г. М.Ф. Воронихина сообщила, что из помощников мужа может рекомендовать находившегося под покровительством архитектора Колодина, молодого талантливого человека и примерной честности. Она отмечала, что графиня Строганова очень довольна Колодиным, который состоит ее архитектором.
В 1815-1819 гг. И.Ф. Колодин вместе с архитектором А. Никитиным работал в с. Марьине Новогородской губернии в имении княгини Н.П. Голицыной (урожденной графиней Чернышевой, бывшей фрейлиной «при пяти императорах», считающейся одним из прототипов образа старой княгини в «Пиковой даме» А.С. Пушкина. Впоследствии имение Марьино перешло к ее дочери Софье Владимировне, бывшей замужем за графом П.А. Строгановым, генералом и участником наполеоновских войн. А. Трубников считал, что Марьинский дворец проектировал и сооружал Л. Никитин. Однако в строгановском альбоме «Фасады и планы по малому дому и большому, ферме и другим заведениям в с. Марьине», хранящемся в архитектурном музее Академии художеств, как установил С.В. Безсонов, имеется шесть чертежей главного фасада, разрезов различных по назначению помещений, подписанных И.Ф. Колодиным. Подписанные чертежи А. Никитина показывают, что он при строительстве Марьинского дворца играл второстепенную роль, выполняя работы как планировщик и выступая самостоятельно лишь при проектировании второстепенных объектов (мост, плотина, грунтовой сарай). Поэтому С.В. Безсонов считает, что проектирование и строительство главных зданий Марьина осуществлено И.Ф. Колодиным.
К сожалению, ни дальнейшая судьба И.Ф. Колодина, ни год его смерти, ни иные архитектурные работы неизвестны.
Но вернемся к созданному проекту И.Ф. Колодина - огромному трехэтажному дому статского советника А.М. Устинова. В 1820-х годах, когда сыновья Устинова еще при жизни получили свои доли земель, деревень, крепостных от неохватных владений отца, они разъехались с семействами по своим имениям, где занялись сельским хозяйством и торгово-промышленной деятельностью. Саратовские особняки опустели. Громадные дома стало невыгодно содержать и когда стали подыскивать помещения для открываемой духовной семинарии, то Устинов предложил купить четыре его дома с дворовыми местами.
Епископ Саратовский и Царицынский Моисей в рапорте Св. Синоду 12 ноября 1828 г. сообщал, что среди осмотренных консисторией домов для духовной семинарии более всего подходит главный трехэтажный дом Устинова. Преосвященный приводит распределение помещений для нужд семинарии. Комиссия духовных училищ согласилась с мнением Преосвященного Моисея и четыре дома со всеми строениями и меблировкой, в том числе и главный каменный трехэтажный, были куплены у М.А. Устинова за 160 тысяч руб. ассигнациями.
По приемной описи в главном доме значилось: в нижнем этаже 12 оштукатуренных жилых людских комнат, в среднем – 22 жилых комнат, из которых половина была отделана под мрамор, а половина выкрашена колерами разных цветов, а потолки расписаны живописною работою: бюстами философов и героев древности, изображениями богинь и муз, картинами триумфальных въездов и народных празднеств. В верхнем этаже насчитывалось 21 жилых комнат, оштукатуренных и выкрашенных разных цветов красками. В комнатах стояли громадные стенные зеркала с вызолоченной резьбой рамами, столы самого разного назначения из красного, орехового и ильмового дерева, обитые сафьяном, голубой, оранжевой и иного цвета «бонбою», голубою клетчатою сарпинкою, английским полосатым триком. Все это дополнялось золочеными лампами. Вообще во внутренней отделке дома была какая-то причудливая роскошь. Еще когда духовное ведомство вело переговоры с Устиновым о покупке у него домовладений, губернский архитектор Г.В. Петров весною 1829 г. сделал серию чертежей устиновских владений и домов. Чертежи главного дома были представлены изображением фасада, поэтажными планами и планом всего домовладения. При сравнении этих фиксационных чертежей с планами И.Ф. Колодина выявляются различия, как в оформлении фасада, так и во внутренней перепланировке.
И.Ф. Колодин запроектировал скромный, строгий, но столичного вида дом. Однако не все предложенное архитектором было выполнено при реализации проекта, здание лишилось многих деталей и стало выглядеть провинциально. Особенно пострадали скульптурные и лепные работы, из которых воплощена в натуре лишь лепка в укороченных прямоугольных филенках между средним и верхним этажами. Но и здесь вместо барельефного панно мифологического характера исполнен лепной растительный орнамент. Отсутствуют балюстрада между колоннами, замковые камни над окнами среднего этажа, устроена одна входная дверь вместо намеченных трех, есть и другие отступления от проекта. Нам кажется, что из-за отсутствия в Саратове мастеров, способных создать искусные скульптурные и лепные произведения, пришлось отказаться от этих работ. Заказывать их в Петербурге или Москве не только удорожало, но и затягивало строительство.
Но, несмотря на обеднение фасада, особняк Устинова не лишен привлекательности и занимает в Саратове одно из первых мест среди классицистских памятников начала XIX в. Недаром такой знаток русской архитектуры как Г.К. Лукомский писал, что «очень красив фасад Саратовской (старой) семинарии. Он имеет полукружие, обрамленное шестью колоннами на углу, и десятиколонный портик на длинном фасаде, покрытый фронтоном». Сравнивание поэтажных чертежей показывает, что во внутренней планировке почти все осталось без изменений, за исключением устройства парадной лестницы не в правом здании, а в проезде между зданиями. Вместо предложенной легкой галереи на всех трех этажах между дворовыми ризолитами правого дома сделан капитальный пристрой с оборудованием в нем помещений. Есть и другие мелкие изменения. Чем вызван отказ Устинова реализовать колодинский проект, остается загадкой.
«Причудливая роскошь» устиновских интерьеров сохранялась в семинарии недолго. Уже в первый год, приспосабливая здание под нужды семинарии, были сделаны некоторые поправки и перестройки. «Последующие исправления и поправки, – как сообщает В.М. Покровский, – еще более уничтожали в доме следы прежнего его состояния: стены стали белиться все без исключения и там, где были они расписаны под мрамор и разные колера, не осталось следов прежней покраски, даже фрески на потолках скрылись за побелкою. От мебели сохранились жалкие остатки и даже по требованиям обстоятельств самые капитальные стены подверглись разломке». В начале нашего века сохранилась лишь в одной комнате живопись мифологического характера.
С осени 1886 г. духовная семинария была переведена в новое здание на Мало-Сергиевской (ныне Мичурина) улице. Св. Синод разрешил Саратовской епархии приобрести в собственность старое здание семинарии «для устройства в ней общежития для своекоштных воспитанников семинарии или для какой иной надобности». Запушенное здание было отделано заново. Внутри его произвели переделку классов по новому плану с прямым общим коридором. 1 октября 1888 г. было открыто общежитие семинаристов, пробывшее здесь до лета 1907 г., когда находившиеся в нем 50 учеников были переведены жить в новую семинарию.
Здание опустело. Несколько комнат в нижнем этаже заняла открытая «Союзом русского народа» чайная, а после нее столовая Братства св. Креста, а остальные помещения было решено частью приспособить под номера для духовенства, часть отдать под бесплатные квартиры почетных служителей духовного ведомства. Нашлось в доме бывшего общежития семинарии и место миссионерской церковно-псаломщицкой певческой школе. «Саратовский вестник» писал по поводу этой школы: «Архиерейская капелла епископа Гермогена в здании старой семинарии, в которую поступило много «безработных» молодых людей, у которых нет даже белья, типа М.Горького. Но так как их почти не кормят, помещение отапливают чуть ли не раз в неделю – многие заболели, многие бежали, а другие в свободное от спевок время ходят собирать милостыню. Учащиеся называют ее «босой капеллой».
В августе 1910 г. в здание бывшего семинарского общежития перешло училище глухонемых, остававшееся здесь много лет.
В годы гражданской войны здание занимала китайская часть Красной Армии, затем беженцы. А потом некоторое время здание стояло пустое, с выломанными окнами и дверями, пока не передали его в середине 1920-х годов под общежитие университета.
В 1929 г. здание было передано нынешнему областному музею краеведения. К этому времени музей состоял из пяти отделов: археологического, этнографического, историко-бытового, историко-революционного и естественно-исторического и двух отделений: Радищевского художественного музея и дома-музея Н.Г. Чернышевского. Все отделы областного музея краеведения располагались в собственных помещениях, находившихся в разных частях города и по существу были чуть ли не самостоятельными музеями.
|