|
|
|
|
Альбрандт Эмилия Яковлевна, 1921 года рождения, уроженка с. Гримм
Отец мой был лесником в с. Гримм (в прошлом колония Лесной Карамыш). Когда он умер, мне было всего шесть месяцев. Старшему брату, трехлетнему ребенку, пришлось ухаживать за мной, пока мать работала у кулака, местного русского. Еды всегда не хватало. Мама рассказывала, что с работы она приносила хлебный мякиш, клала его в марлю и давала мне, а уж после из того, что осталось, кормила брата. Он не наедался и просил еще.
Помню, что детство было очень трудное и голодное. В 14 лет я пошла работать на ферму. Ежедневно, по нескольку раз в день, приходилось доить по 20 коров. Школу закончила в 4 класса, преподавание велось на немецком языке. Моя мать была из богатой семьи, но вышла замуж за бедного, и потому родственники отказали родителям в материальной поддержке. Старшая сестра из-за постоянного недостатка в семье была отдана в семью брата матери на воспитание. Брат Ваня работал в колхозе трактористом, потом был призван в армию, а когда началась война, он погиб (пропал без вести).
Моим первым мужем стал Иван Функ, от которого родилась дочь. Он погиб на фронте (?). Во втором замужестве родилось еще пятеро детей.
Запомнилось, как выселяли нас, немцев-колонистов, в сентябре 1941 г. Оно проходило стихийно: по улице проехала машина, в кузове которой стоял боец и в рупор приказывал всем жителям колонии готовиться к выселению. На руках у меня в это время была маленькая дочь и престарелая мать. На сборы давали очень мало времени, и поэтому мы, застигнутые врасплох, не смогли взять даже самого необходимого, а вернуться, чтобы взять одежду и еду, не разрешили. Пришлось ехать в том, во что были одеты.
Вначале нас, колонистов, на подводах привезли на пристань села Ахмат, там всех посадили на паром, затем в Саратове перегрузили в товарные поезда, следующие до Сибири. Каждый вагон был настолько переполнен людьми, что было невозможно лежать, только сидели или стояли.
У одной из выселяемых немок было две дочери и муж. Так как еды было мало, на одной из станций мужчина выбежал за арбузом, но тут тронулся поезд, и мужчина с арбузом, не добежав до своего вагона, попал под него, его зарезало насмерть. Похоронили его (просто закопали) тут же на станции, возле железнодорожного полотна. По приезде нас в числе других выселенных немецких семей определили в деревушку под Красноярском в бревенчатые дома. В каждой комнате жили по нескольку семей, посреди комнаты стояла железная печь.
Вернуться из Сибири мы смогли лишь после Указа 1955 года. Собирались возвращаться в свое родное село Гримм, но по пути решили завернуть к знакомой семье в Казахстан. Жизнь там не понравилась своей неустроенностью (крыши в местных домах были соломенные, а пол глиняный), и потому мы решили все-таки ехать дальше, к себе на родину. Когда приехали на вокзал, было уже поздно, темно и холодно. Никто из жителей близлежащих домов не решился приютить нас, все боялись властей. Только пожилые сельчане дядя Вася Брелов и его жена разрешили переночевать и помогли перевезти вещи на машине в соседнее село Гвардейское (?) (бывшую колонию Пфайфер).
Сейчас мне 89 лет. Я живу у дочери в селе Первомайском (Французен, Россоши), куда та вышла замуж.
Воспоминания предоставлены сотрудником Красноармейского краеведческого музея Шарабидзе Т.К.
|
|
|
|